У нас дома долгое время лежала телеграмма (дословно не берусь, но как-то так): «Приезжайте родилась девочка Нэля». Это значило, что Нэля послала нам телеграмму, что у Шуры родилась девочка. Мы с мамой поехали. Катю не сразу выписали, она лежала даже в барокамере. Помню, как мы приезжали в роддом и видели Шуру, а потом помню, как ездили на такси забирать ее с Катей домой. Кажется, уже на Загородное.

Помню, как мы с мамой приехали в Москву и пошли за ней в садик. Да, было такое время, когда ребенка могли отдать незнакомому человеку.

Зоя несколько лет подряд забирала Катю на лето в Уральск, пока она не выросла и не выразила свой протест. У Кати были ноги колесом, косички и смешное произношение. Вообще не помню, что мы с ней делали, чем занимались. Скорее всего порознь, учитывая разницу в возрасте в целых 5 лет.

Помню, как мы пришли домой, а Катя стоит во дворе, разложив фрукты в тазу и пытается их продавать. Наверное ей было года 2, потому что все очень удивлялись и восхищались.

Еще помню, как я любил дразнить ее сидя на заборе, а она ходила и, нахмурив брови, строго говорила: «Бодик, сейчас же слезай с забора!»

Еще я ее пугал. Странно, что она помнит это до сих пор. Я пытался ей командовать, но меня она не слушалась.

Я каждый год очень хотел, чтобы она приехала. Переживал, что Шура не может ее уговорить, но почему-то совершенно не расстраивался, если она все-же не приезжала.

Марину помню взбалмошной, своевольной. Она была хоть и моложе, но физически сильнее Гали (а может и меня). Помню, как мы шли по Анисовке (ей было тогда 4-5 лет) и она, вдруг побежала и как медведь забралась на гладкий бетонный столб. Наши увещевания, что надо слезть, она пропускала мимо ушей, а достать оттуда мы ее не могли. Тогда Нэля сказала: «Пусть сидит!» и мы пошли дальше. Зрители ушли и Марина сразу слезла и побежала за нами.

Так как мы часто приезжали на выходные, то уезжали мы всегда в одно и то же время — вечером, когда начинались мультики Диснея. Галя ходила нас провожать, а Марина — никогда.

Галю помню всегда увлеченной какой-нибудь наукой и рассказами о школе. Когда я приезжал, она быстро устраивала мне урок Английского языка и я не мог отвертеться!

Галя моего возраста и вроде играть я должен был, в основном, с ней, но мы почему-то всегда играли с Мариной в ее кукол, а Галя участвовала, но не сильно. Не помню, чтобы мы ходили гулять, но один раз точно помню, что ездили на Волгу купаться и там Галю защищал какой-то мальчик из ее двора.

Про Галю помню историю, которую рассказывала Нэля. Как-то шли они и Гале захотелось пить. Она увидела стоящую ассенизаторскую машину, со шланга которой капало, подошла и напилась.

Когда Галя и Марина были маленькие, Нэля, чтобы их занять, давала им то, что они попросят из книжного шкафа. Так было растерзано много ценных книг :).

В пятом классе среди мальчишек было модно ходить со слегка растопыренными руками. Как борец или как горилла. Типа крутой, типа широкий такой. Я так ходил, пока не увидел себя со стороны. Со временем, синдром прошел, но не у всех. Попадаются еще особи :). Может у них просто дома нет зеркала?

Мы всегда приходили на физкультуру толпой. Всегда ждали в полутемном коридоре, когда нам откроют дверь.

Помню как-то Филатов положил в рот ягоды и стал выдавливать их между губ. Я испугался, что человеку плохо и хотел было позвать кого-нибудь, а он стал посмеиваться и облизываться.

Помню, как прыгали через «Козла» с помощью отталкивающего трамплина, как отжимались на полу, а девочки на шведской стенке, как кувыркались на матах и прыгали в длину, как переставляли руки на брусьях и выпрыгивали с них.

Учитель был хороший, но любил выпить. В конечном счете его выгнали из школы.

Однажды, в спортзале поставили настоящий гибкий турник, как на олимпиаде: с упорами и растяжками в пол. Он был широкий и на нем крутили колесо особо ловкие парни из старших классов. Мы с него, раскачиваясь, прыгали кто дальше.

Меня учитель выделял и даже разговаривал с мамой, чтобы я ходил в кружок легкой атлетики. Но почему-то я не ходил. Хотя хотел.

Совершенно не помню, чтобы мы играли во что-нибудь, кроме футбола на улице. В зале был, конечно, баскетбол, и мы в него играли, но чтобы это как-то цепляло — не помню вообще.

Возле школы стояли специальные железные корыта и рядом с ними была вкопана железка для снятия грязи с сапог. Одно время даже палка с тряпкой была, чтобы мыть обувь.

В школу без сменной обуви не пускали. Назначались дежурные из числа учеников, которые сидели на входе и проверяли наличие сменной обуви: нужно было переодеться и показать в пакете грязные ботинки.

Переодеваться было западло. Выдумывались всякие ухищрения, типа испачканной сменки, пробегания мимо дежурных, пока их отвлекут. Надо было сидеть и делать вид, что переодеваешься, а потом раз и побежал! Главное было добежать до лестницы, дальше тебя ловить не будут. Некоторые, особо смелые, просили кого-нибудь открыть окно в туалете и попадали в школу через него. Я так сделал только один раз и то только когда сменку я забыл, а дежурил на входе сам директор школы.

Когда дежурные были явно слабее, в этот день можно было из дома сменку не брать вообще (график дежурства мы знали заранее), а мимо них прошагать нарочито медленно и нагло. Если дежурные были сильнее или старше, то, конечно, приходилось переобуваться, но с оглядкой на одноклассников: никто не должен знать, что я прогнулся.

Где-то с пятого класса мы тоже стали дежурить. Когда очередь дежурства доходила до меня (точнее до нашей парты, а сидел я Андреем Харлапом), я начинал важно всех проверять, а когда мимо шли старшие ребята, делал вид, что занят проверкой чего-то более важного, чем их обувь.

Один раз, чтобы не пропустить одного мальчика, я с ним подрался: мы отошли в соседний коридор и там пинались до тех пор, пока я не упал и не стукнулся головой о батарею. Он протянул мне руку и спросил: «Вопрос решен?» Я ответил: «Да, можешь проходить без обуви.» Но он больше вообще не пришел. Не знаю почему.

На самбо я ходил несколько месяцев. Мама привела меня, договорилась с тренером и я стал ходить. Это был, наверное, пятый класс.

Вообще не помню, с кем я туда пошел, но помню, что нас с ним сразу разделили и поставили в пару с другими ребятами. Мне в пару достался брат Игоря, моего соседа по дому. Как так свела судьба? Я жил совсем в другом районе, когда он приезжал к Игорю, мы почти не общались, а тут — встретились? Этот случай не раз поможет мне в жизни. О нем — отдельная заметка.

Первое впечатление от тренировки было какое-то волшебное: до занятия мы подходили к турнику и подтягивались кто сколько мог, а после занятия все без исключения могли подтянуться раз пятнадцать. Руки наливались силой, это было очень заметно. Помню четко это ощущение, когда идешь домой и кажется тебе, что всех порвешь нафиг и держишь руки немного в стороны, как это делают борцы. Пока до дома доберешься, руки сдуются :).

Особое впечатление оставил тренер. Он был молод и явно очень физически силен. Он ставил нам приемы, заставлял бегать, растягиваться, отжиматься, прыгать, кувыркаться, выкручиваться, стоять на голове, когда тебя прижимают к полу, чтобы не дать положить себя на лопатки. Однажды пацаны что-то натворили возле клуба и он ходил за них заступался. Не знаю, кто был прав, но в итоге он даже с кем-то подрался, заступаясь за нас. Потом ходил легенды об этом случае, что бил он якобы мужика с разворота и т. д. Думаю, что это вряд ли. Это мы придумали на фоне фильмов с Ван Дамом. В общем, на улице он за наших ребят заступился, а внутри клуба наказал их очень сурово. Не помню как, но желание хулиганить пропало у всех.

Однажды он привел в клуб парня, которому было 7 лет и учился он в первом классе (напомню, что мы то были кто в пятом, кто в шестом) и сказал, чтобы мы попытались с ним драться. Мы пробовали все и всех нас этот мальчик раскидал, как малышей. Где он взял этого парня, неизвестно, но цели своей добился: мы стали заниматься раза в два активнее и перестали жаловаться, что нас ставят в пары с более сильными.

Как-то он показывал прием и кинул мальчика неудачно: тот упал, покатился, ударился о батарею и сломал руку. Видимо было какое-то разбирательство, потому что тренировки остановились. Мама запретила мне ходить, а я уже и сам был испуган. Клуб через месяц закрыли совсем. Связано это было с техникой безопасности или просто он попал в волну 90-х, когда закрывали все государственные учреждения — вопрос. Скорее второе. Это был 1995 год.

Напротив школьного крыльца стояли прислоненные к дереву бетонные заборные решетчатые плиты. Три или четыре штуки. На них можно было сидеть, по ним было удобно забираться на дерево, на них складывали вечно мешающие вещи: когда заканчивалось время продленки, я забрасывал на плиты рюкзак, куртку, сменную обувь и уходил гулять, пока мама за мной не пришла. Живущие рядом, но сочувствующие мне (и ожидавшие вместе со мной мою маму) ребята тоже так делали.

Во втором-третьем классе плиты все так же были актуальны: продленки не было, но после школы домой мы не торопились, а лазили по гаражам и соседним дворам, а плиты верно хранили нашу одежду и учебники.

Во дворе школы была вкопана толстенная перекладина для подвешивания канатов. Думаю, что высота была метра 3-4, длина тоже около 3-х метров, а диаметр — сантиметров 10, а может и более. С двух концов к ней были приварены лестницы. Нурлик мог забраться по одной лестнице, пролезть по перекладине и спуститься по другой.

Я тоже как-то попробовал, сорвался и упал на землю вниз головой, но успел выставить руку. Помню как от удара выгнулся локоть. Рука не сломалась, но было ощущение, что она ушла внутрь. К вечеру уже ничего даже не болело. Я точно знал ответ почему: «Это потому, что я всегда пью молоко!»

У меня было с кем сравнить: как раз недавно мальчик Костя из параллельного класса упал с дерева, когда мы были на продленке, с высоты не больше метра и сломал руку. Я это видел из окна.

По сути, у меня никогда не было клички. Андрей называл меня всегда Род. Саня называл меня Родик. Домашние тоже. Мама — Родя.

В школе иногда дразнили Род-урод, а в техникуме: «Сегодня день рождения у Рода». В техникуме же, Мясоедов Женя сказал, что раз я Родион, значит буду Газман (потому что сына Олега Газманова зовут Родион). Вот это прижилось. В институте слово трансформировалось в Газма.

Для старинных товарищей я по-прежнему Родик. Зоя называет исключительно Родька.

Правда, Катька и Галька до сих пор называют меня Бодик (раньше Катя не выговаривала букву Р, теперь вспомнила об этом и Галю научила).

Очень смутно помню события, но примерно так: когда я был в восьмом классе, мы с мамой уехали из Уральска в Лангепас к тете Розе. Это был конец 90-х, есть было нечего. За лучшей жизнью, в общем. Я очень не хотел, плакал, пытался сопротивляться. Я как-то даже не понимаю сейчас: я что, не доучился и сразу пошел в девятый класс или это мы в конце года учебного уехали? Кажется, все-таки, прошли летние каникулы и я успел сходить в школу раз или два.

Общая картина ясна, можно начинать саму историю.

Уходя из школы, прощаясь, так сказать, с ней, я бросил жвачку в крышу школьного крыльца и она прилипла. С кем мы там были, вспомнить не могу. Когда я через полгода приехал в Уральск, Андрей Харлап с радостью мне сообщил, что все в порядке, жвачка еще держится.

Потом наша 19 школа углубленного изучения английского языка была переведена на базу 8-ой школы и все, кто там учился, соответственно. Жвачка забылась. Это был, примерно, 1998 год.

Прошли годы и вот, в очередной раз приехав в Уральск в середине 2000-х, мы с Саней Филатовым шли мимо и решили проверить, висит ли? Оказалось, что висит и падать не собирается. Нипочем ей жара, мороз, дожди и насекомые: классно, видать, разжевал; мощные, видать, клеевые свойства у турецкой жевательной резины.

Сейчас крыльцо покрыли сайдингом, поэтому есть все основания полагать, что там она, родимая, все еще висит под защитой снежно-белого пластика.