Я ходил в садик «Колобок». Отчетливо помню сцену знакомства с другими малышами и как мне сначала не давали большую машину с кузовом. Очень хорошо помню, как мы приходили, как мама снимала мне колготки. Помню, как мы всегда опаздывали и бежали до садика, а мама бежала дальше — на работу. Помню, как, бывало, мама задерживалась и я оставался один с воспитателем. Иногда до темноты. Гулял себе и гулял.
Один раз маме нужно было работать ночью и она договорилась, чтобы меня до поздна подержали в другом крыле детского сада. Наш сад делился на две части: в одной части были мы, а в другой — дети с отклонением в развитии и глухонемые. Мы с ними не пересекались. Так вот, меня там поразило все: и диваны вместо стульев и детский уголок с игрушечными электроплитами и кухней, и конструкторы, которые я никогда раньше не видел. Воспитатели были очень добры и время прошло незаметно. Часов в 11 или 12 ночи мама меня забрала, а я бегал и всем показывал, что это моя мама и она за мной пришла. Она принесла мне большой самолет, типа «Конкорд». Он был железный и у него был резиновый нос, который постоянно гнулся. Этот самолет хранился у меня до отъезда в Лангепас. Я его ценил, как память о той ночи. Когда мы уехали, Зоя кому-то его отдала вместе с другими моими игрушками.
Воспитателей помню смутно, но добрые теплые чувства к ним у меня остались не забыты. Одну точно звали Любовь.
Однажды я обкакался и мне было стыдно, но не поэтому, а потому что меня посадили одного возле батареи пустых горшков доделывать свои дела, а все подходили и узнавали ругала меня воспитательница или нет.
Мы по команде ложились спать. У нас было два ряда кроватей в большой светлой комнате. Не помню, чтобы я долго ворочался, но помню один случай: нас уложили, я накрылся одеялом и решил раздеться догола и поспать так. Воспитательница была где-то рядом, поэтому я начал потихоньку и как можно незаметнее снимать майку и трусы, а потом накручивать письку на палец. Но она заметила! Подошла, откинула одеяло и… тут оказалось, что не спят все! Они сразу вскочили и стали смотреть на меня и смеяться. Нас быстро утихомирили, а я лежал и думал: «Где я прокололся?»
У меня было два друга: Вова и Федя. Я их любил, рассказывал всегда про них маме. Вова был маленьким и худым, а Федя большим и толстым. Однажды у Феди стал качаться зуб. Он мне сказал по секрету, что боится его вырывать и я стал показывать как надо зуб раскачивать языком. У Феди ничего не получалось. Привязать зуб к двери не представлялось возможным и я предложил зуб Феде выбить. Он согласился и выставил челюсть вперед. Я ударил и, барабанная дробь, зуб вылетел! У Феди потекла кровь, а меня за это поставили в угол. Федя ходил рядом, переживал за меня, но боялся сказать воспитательнице тете Любе, что это он попросил. Стоя в углу я думал, как несправедлива жизнь.
С нами в группе была девочка. Кажется, звали ее Аня. Хотя может и Юля. У нее было вытянутое лицо и светлые волосы. Мы втроем в нее влюбились и решили как-то это продемонстрировать ей. Планы мы вынашивали, наверное, целую неделю и вот, случай представился: во дворе садика рабочие меняли теплосеть и раскопали яму. В нее мы и заманили предмет нашей любви. Заманить заманили, а что дальше делать — не знаем. Решили ее поцеловать. Поцеловали и отпустили. Любовь прошла.
Интересно, что про этот случай помнит мама. Она говорит, что сильно нам удивлялась (мы не скрывали своих чувств), как мы могли из всех девочек выбрать именно эту, самую, на ее взгляд, некрасивую.
Как-то Федя позвал меня в туалет со словами: «Пойдем, котлету покажу!» Действительно в плоском железном унитазе (не знаю как правильно называется эта яма с ребрами для ног и смывом веревочкой) лежала огромная «котлета». Федя, издеваясь, смачно рассказывал, как ее надо есть, а меня тошнило от его слов. После этого я Федю зауважал, что он такой сильный и какашки не боится.
В садике нами занимались: мы пели, плясали, учили стихи, водили хороводы, отмечали дни рождения, учились писать, читать и считать. Разгадывали загадки и ребусы. С мамой мы тоже всегда читали и поэтому, когда я пришел в школу, для меня было шоком, что другие ребята этого не умеют.
Отлично помню, как наши занятия плавно перетекали в обед и мы ели манную кашу. Я ел плохо и все, что не мог съесть — отдавал Феде. Он так меня выручал, потому что за несъеденную кашу нас ругали.
Во дворе детского сада, я испытал свое первое сильное потрясение:
У меня была конфетка. Карамелька. Целый день я носил ее в кармане, грел и ждал удобного случая, чтобы съесть. И вот, случай представился: ближе к вечеру мы вышли гулять. Я отошел от всех в сторонку, достал конфету и, видимо в мыслях, чтобы никто не заметил, быстро развернул, фантик положил в рот, а конфету бросил на землю. И вот лежит она, такая желанная, такая близкая, но вся в земле и песке, а мне хочется плакать аж жуть. С досады я сжевал бумажку и рот у меня потом был синий.
Возле садика стояла пятиэтажка и из нее часто выходил гулять парень-даун. Он был явно старше нас и мы его боялись, потому что он говорил совершенно непонятно. Он часто стоял и смотрел, как мы играем на террасе, просунув голову между прутьями забора. Ему хотелось к нам, но его не пускали.
Позже, когда я уже жил в Москве и учился в техникуме, я сходил в свой садик. Мы шли мимо с мамой и решили заглянуть. Воспитатели были, конечно, уже другие, но Любовь (отчество, к сожалению, не знаю), наша тетя Люба — все еще работала и мы с ней долго разговаривали и вспоминали. Она помнила мало, но случай с ямой знала и она :).
После садика, след Феди потерялся совсем, а Вову я встретил в соседней школе, обрадовался ему, но он на контакт не пошел. Так мы и не общались больше никогда.
Добавить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.